|
Правда Севера
31 августа 2006 (158)
Надежда ШИЛОВА.
Околдованные Кенозерьем
В августе Кенозерский национальный парк отметил сразу два события: 15-летие
своего существования и 10-летие российско-норвежского сотрудничества в сфере
реставрации памятников деревянного зодчества. Сейчас парк имеет поддержку
федерального и областного бюджетов, ищет пути пополнения своей казны за счет
развития туризма, в реализации проектов здесь заинтересован ряд европейских
стран. А тогда, 10 лет назад, в голодный перестроечный 96-й год только благодаря
помощи Норвегии Кенозерью удалось сохранить объем реставрационных работ, а самое
главное - людей.
Главный фактор - человек
Вместе с норвежской делегацией мы пять дней и ночей путешествуем по Плесецкому и
Каргопольскому секторам Кенозерского национального парка. Никольская часовня в
деревне Вершинино - первый объект, отреставрированный в рамках
российско-норвежского сотрудничества. Небо (подкупольное пространство) расписано
в православных традициях, внизу - иконы и заветные платочки, принесенные людьми
от разных напастей. "А у вас, в Норвегии, есть такие заветы?" - спрашивает у
гостей хранительница часовни, дочь священника Пелагея Ножкина. Нет, в Норвегии
такого нет, там есть только сбор пожертвований, поясняют гости.
Одним из условий реставрации на норвежские деньги Никольской часовни было
участие в работах местного населения. "Нам, воспитанным советской школой
реставрации, это было тогда не совсем понятно, - вспоминает директор
Кенозерского парка Елена Шатковская. - Да, у нас была высокопрофессиональная
научная школа, но изолированная в своих ведомственных подходах, не
предполагающая участия местного населения". Сегодня, как подчеркивает директор,
"местное население в парке - это главное действующее лицо в охране культурного
наследия".
- Наверное, мы бы когда-нибудь и сами пришли к этому, но хорошо, что благодаря
Норвегии осознали это вовремя. Люди стали понимать выгоду от участия в процессе
сохранения памятников. Стабильность, устойчивость территории - только в
сохранении главного фактора - человека, - считает Шатковская.
Сегодня парк является главным работодателем в Кенозерье. И это - не только
местные плотники, участвующие в процессе реставрации, не только хранительницы
часовен и мастера народных промыслов. Несколько сотен людей задействованы в
обслуживании прибывающих сюда делегаций и туристов. Местные жители предоставляют
гостям свои дома с простым, но опрятным деревенским убранством. Нам даже
предложили тюфяки и подушки, наполненные сеном и хмелем. Сладко спится на
хмельной подушке! А какой вкус у свежайшей ухи, сваренной для тебя тут же на
костре! Молоко, сметана, творог - все свое, деревенское, за обе щеки уплетаемое
гостями. А вечером - в баньку! Знатно натопят ее хозяева, да еще и волноваться
будут: где вы там разгулялись? Баня стынет!
Все это - пусть небольшой, но реальный заработок. Кроме того, стимул к развитию
местного сельского хозяйства, и самое важное - сохранение жизни в удаленных от
райцентра деревнях. Оживает маленькая деревушка Зехново: здесь реконструируются
два больших дома для принятия туристов. А объекты, которые могут заинтересовать
гостей, тут существуют с незапятных времен: часовня Иоанна Богослова XVII века
(ее местные бабушки не дали увезти в Малые Корелы), старинный поклонный крест и
огромная - руками не обхватить! - "священная" сосна... А рядом, в деревне
Тырышкино, часовня - "крест" Успения Пресвятой Богородицы, за свои миниатюрные
размеры получившая в народе название: "полтора священника". Это самая маленькая
часовня в России.
Первые шаги по развитию инфраструктуры сделаны в Вершинине (кафе-гостиная,
визит-центр) и деревне Морщихинская (еще один визит-центр и гостиница "Рыбацкая
изба", сохранившая местный колорит, но уже оснащенная таким благом цивилизации,
как душ). Однако поток туристов - не ахти: шесть тысяч человек в год. Главная
проблема, как и во всей России, - дороги. Путешествие в Каргопольский сектор по
большей части пути сопровождается пылищей и вдруг - странными участками
асфальта, неожиданно появляющимися и также загадочно заканчивающимися. Мои
спутники выдвинули версию, что эти участки строили раньше совхозы-миллионеры -
каждый для себя.
Тревожные "шутки" о новых русских
Кипит реставрационная работа в деревне Филипповская: русские и норвежцы здесь
возрождают уникальный памятник XVIII-XIX веков - Почезерский храмовый комплекс,
так называемую "тройку", где соединены между собой колокольня, "теплая" (зимняя)
и "холодная" (летняя) церкви. Только вот жителей в деревне Филипповская больше
нет: недавно умер последний. Грустные размышления - как толчок к разговору: кто
и на какие средства будет поддерживать этот и другие памятники после
реставрации? По словам архитектора-реставратора высшей категории Ирины Семеновой
(Москва), есть три федеральные программы: этнографических музеев (сейчас на
утверждении), "Русский Север" и "Русский Юг". "Проблема реализации программы на
севере - отсутствие жителей, на юге, наоборот, - массированные постройки везде",
- отмечает Семенова. В рамках "Русского Севера" выделены 4 миллиона 800 тысяч
рублей именно на комплекс в Филипповской, однако в целом - это не решение
проблемы.
- Сейчас студенты технических вузов помогают в фиксации уходящей информации
(разрушающихся памятников), все это складывается на сервер и, если мы доживем до
лучших времен... - размышляет замначальника управления культурного наследия,
художественного образования и науки Федерального агентства по культуре и
кинематографии РФ Ирина Смирнова.
По мнению Смирновой, в России появилась прослойка людей, уставших жить в
мегаполисах, которым нужно пространство, вертолетные площадки и т. д., и эти
люди могли бы одновременно заняться восстановлением памятников.
- "А если памятник помешает вертолетной площадке?
- У нас достаточно большие просторы, - парирует Ирина Михайловна. Она считает,
что "все зависит от общей культуры", что наши бизнесмены, путешествующие по
Европе, наблюдают, как частными лицами там сохраняются памятники XIII-XVI
веков... К Смирновой тут же подступили с вопросами норвежцы: а есть ли в России
федеральные законы, на основе которых можно осуществлять контроль за памятниками
в частных владениях? Да, законы есть, но практики мало, и не очень хорошая эта
практика...
В данном случае речь не шла конкретно о Кенозерье, но тревожная тенденция
коснулась и здешних мест. Странная телеграмма из Москвы, из высших эшелонов
власти: доказать целесообразность существования парка... Позже мне объяснили,
что кто-то просто в чем-то не разобрался. Дескать, все это - "шутка". Шутка?!! А
может быть, все-таки русская традиция: сначала наломать дров, а потом
разбираться, "кто виноват" и "что делать"? Кстати, одна из крупнейших российских
компаний уже пыталась купить один из самых заповедных кусочков Кенозерья -
остров Медвежий.
Есть некоторые идеи и у норвежцев по поводу прихода в парк "новых русских". В
частности, заведующий проектами BIOFORSK (Институт сельскохозяйственных и
экологических исследований) Бьерн Францен предложил сдавать в аренду крупным
предприятиям целые деревни. "Можно было бы восстановить много зданий, местное
население зарабатывало бы разумно, а парк получал бы доходы на реализацию других
направлений своей деятельности", - уверен Францен. Звучит красиво, однако по
поводу "общей культуры" русского бизнеса вопросы остаются.
"Бог сохранил этот край от шума вертолетов"
После всех споров и разговоров на "кордоне лесника" для нас готовили шикарный
ужин: на костре дымилась ароматная уха. Но прежде, чем приступить к трапезе,
было решено провести "Кенозерское многоборье" - состязание между российской и
норвежской командами. Пока участники соревновались в меткости метания валенок,
собирания шишек на скорость и прыжках в мешках, я разговорилась с одним из
гостей - советником по энергетике и экологии посольства Норвегии в России Яном
Томпсоном.
Ян не только отлично владеет русским языком - он тесно связан с нашей страной.
Сам Томпсон - не коренной норвежец. Он родился в Швеции, откуда его семья была
вынуждена уехать в 1944 году: отец Яна работал против немцев. Около тридцати лет
назад он впервые оказался на русской земле. "Во времена Брежнева я работал
советником по торговле нашего посольства в Москве, - вспоминает Томпсон. - Затем
в 1989 году, будучи уже генеральным директором управления международных связей
Министерства охраны окружающей среды Норвегии, стоял у истоков сотрудничества
моей страны и России". В должности гендиректора Ян пробыл до 1996 года.
- 90-е годы - это, конечно, было трудное время. Сейчас Россия восстановилась
экономически и политически. Понимаешь, что это - сильная держава, - говорит
советник.
- А что вы чувствуете здесь, в Кенозерье?
- Сильную любовь к природе, культурным памятникам и уважение местных жителей и
сотрудников парка, которые вложили очень много сил в создание того, что здесь
есть.
- А Норвегия вложила сюда свои деньги. В отличие от многих других стран, которые
реализуют проекты в России за счет средств международных организаций и фондов,
ваша страна вкладывает свои ресурсы. Как же вы объясняете своим
налогоплательщикам: почему их деньги идут на реставрацию памятников в далекой
России?
- Люди в Норвегии прекрасно понимают, что у нас - общее наследство, и мы хотим
сотрудничать с соседями на севере в области культуры и охраны окружающей среды,
а это - самые благородные сферы. Кроме того, я думаю, что если нам удается
создать благородные отношения в этих областях, то это поможет в других
направлениях сотрудничества.
- Например, каких?
- В самых разных. У нас очень тесные связи и в общечеловеческом плане, и в
политическом. Сейчас отношения между Норвегией и Россией лучше чем когда-либо.
Активно развивается торговля. Мы надеемся, что будем работать с Россией в плане
освоения месторождений на шельфе - не только Штокмана, но и других. Самый важный
фактор: русские и норвежцы умеют сотрудничать друг с другом. Они как бы
находятся на одном человеческом уровне и, как сказал Владимир Путин, никто не
задирает нос. И это на самом деле так. Видимо, потому, что мы и вы - северяне.
- Ваше мнение по поводу передачи памятников в частные руки?
- Может быть, это хорошая идея. Но я надеюсь, что речь не идет об уникальных
памятниках - они все-таки должны оставаться в руках государства. А если взять
среднего типа, обыкновенные памятники, те, которые государство вряд ли сможет
восстановить и содержать, то в данном случае это, возможно, было бы неплохим
выходом.
- В Норвегии есть подобные примеры?
- Да, бывает, что богатые люди имеют дома исторической ценности. Это
разрешается, но есть ограничения на использование и контроль государства. Но
мне, например, очень не нравится идея, что богатые люди будут прилетать сюда на
своих вертолетах и разрушать покой. Бог сохранил этот край от такого шума. К
сожалению, в Норвегии появились очень богатые люди, которые шумят над нашими
головами.
- А отсутствие в парке мобильной связи для вас, наверное, большой минус?
- Для меня лично это большой плюс. А все вместе: отсутствие мобильной связи,
самолетов, вертолетов и Интернета - огромный плюс! Все это есть и в Москве, и в
Норвегии. А здесь - чистота, покой, отсутствие цивилизации. Мне лично это очень
нравится.
- На ваш взгляд, каковы перспективы развития туризма в Кенозерье?
- В свое время я работал в ассоциации пешего туризма и в качестве генсекретаря
приезжал сюда, рассказывал об экологическом туризме, о нашем опыте. Сейчас - да,
перспективы появились. Инфраструктура в Кенозерье простая, но качественная. Это,
наверное, самое важное, поэтому люди, которые сюда приезжают, видят: здесь -
уникальное место.
- Поедет сюда иностранный турист?
- Смотря, что это за турист. Для туриста категории "люкс" имеющейся
инфраструктуры, конечно, недостаточно. А для туристов, которые больше
заинтересованы в посещении культурных памятников, вполне приемлемо. Возможно,
нужно расширить объем, в частности, увеличить количество мест проживания,
питания. Но самая большая для иностранного туриста проблема здесь - огромные
расстояния и дороги, - отметил Ян Томпсон.
Не перетягивать канат
Мое интервью с Томпсоном было прервано громкими криками: русские и норвежцы
состязались в перетягивании каната. Ян не удержался, тоже включился в игру.
Однако ни одной из команд не удалось перетянуть канат на свою сторону. Победила,
как говорится, дружба. Так и в рамках десятилетнего сотрудничества между его
участниками порой возникают споры и разногласия, начиная с технологии
реставрационных работ и заканчивая дискуссией о проектах, в которые прежде всего
нужно вкладывать деньги. Кто перетянет канат?
22 августа нынешнего года на Кенозерье состоялось торжественное открытие
очередного объекта совместной реставрации: памятника гидротехники XIX века
Левусозерской плотины и мельницы. Но мало кто знает, сколько сил и терпения
понадобилось Елене Шатковской, чтобы убедить старшего советника директората по
культурному наследию Министерства окружающей среды Норвегии Дага Мюклебуста
профинансировать восстановление именно этого объекта.
Сейчас же Даг говорит: это было верное решение. Норвежцы органично вошли в жизнь
парка. И не только потому, что, как и мы, они любят северную природу, красоту
древних часовен и жаркую баньку. Наверное, все-таки решающим моментом стало то,
что гости сами взяли в руки топоры. Так, например, Ханс Сундсвален. Там, у себя
на родине он - мэр муниципалитета Саухэрад, второй срок у власти, местные
социал-демократы хотят выдвинуть его кандидатуру еще и на третий. А здесь, в
Кенозерье, он - просто плотник-реставратор, с ностальгией вспоминающий, как с
местными мастерами обменивались древними секретами деревянного зодчества и как
впервые опробывали современную технологию лифтинга - оборудование, которое
позволяет производить замену различных мест сруба при его минимальной переборке.
Не все приезжающие в Кенозерье норвежцы знают русский язык, но самый главный
тост - "За парк!" - выучил уже каждый из них. И знают норвежцы, что по местной
традиции за парк пьют стоя и до дна.
Надежда ШИЛОВА.
Фото автора.
P.S. В числе участников юбилейных мероприятий в Кенозерье значились: заместитель
главы администрации Архангельской области Михаил Ситкин, заместители
председателя областного Собрания депутатов Елена Вторыгина и Александр
Поликарпов, но никто из них не нашел времени приехать в парк. Единственным
представителем региональной власти был председатель областного комитета по
культуре Андрей Фомин. Для сравнения: с норвежской стороны, среди прочих, было
более десятка представителей Министерства окружающей среды Норвегии. Так кому же
больше нужно Кенозерье? И смогут ли наши чиновники сделать что-либо, если вдруг
снова кто-то в Москве, не разобравшись, поставит вопрос о целесообразности
существования парка?
| |